На коне против танка: как донские казаки сражались в годы Великой Отечественной войны

В годы Великой Отечественной войны на фронт ушли свыше миллиона потомков казаков из трех южных регионов. Больше половины было с Дона. И хотя традиционно образ казака воспевался в истории с шашкой на коне, на самом деле было это не так. Во время Великой Отечественной войны они воевали во всех видах войск. На земле, на небе, на море. Тысячи донских казаков погибли в первых боях. По оценкам экспертов, они заложили основу для будущей победы России над фашизмом.

«Область бывшего Войска Донского стала уникальной в том плане, что в 1941–1943 годах помимо немецких войск здесь был размещен целый гитлеровский интернационал. Были две румынские армии, итальянская армия, атаковавшая Верхний Дон, венгерская армия и крупные соединения — словацкие дивизии, французские добровольцы и даже дивизии скандинавов — викинги», — отмечает историк, эксперт в области комплексного изучения проблем Великой Отечественной войны на Юге России, научный сотрудник Южного центра РАН Владимир Афанасенко.

Это, по его словам, наложило определенный отпечаток. Если Вермахт, в отличие от своих союзников, вступал в отношения и принимал на полное гособеспечение некоторые казачьи формирования коллаборационистов, выполнявшие вспомогательную и разведывательную диверсионную роль в составе немецких войск, то итальянцы и венгры отказывались от такого подхода. Хотя нередко мирились с тем, что казаки-предатели в тылу охраняют дороги, склады и другие объекты инфраструктуры.

Многие из казаков изначально засомневались какую сторону поддержать. Раны Гражданской войны еще тогда до конца не зажили. Но наступление нацистов в Ростове переметнула в лагерь защитников страны большинство потомков казаков, несмотря на разногласия с советской властью. Однако провокационные попытки на Дону с разъяснением вражеской пропаганды для местных, что «немцы — это не завоеватели, а освободители», продолжались среди предателей. В числе многих их делал известный белый атаман Петр Краснов.

«В гитлеровских инструкциях говорилось, что с русскими можно вести себя как угодно. А с казаками — только по-дружески, и ни в коем случае не обижать. Более того, был даже момент, когда по расовой теории Гитлер признавал казаков родственным немцам народом. Таким образом, русских и казаков на Дону принципиально пытались разделить на два отдельных народа. Но не получилось. Казаки увидели, что происходило во время первой оккупации, и не хотели быть родственниками такого народа», — рассказывает Александр Сухарь.

Тем не менее, в хуторах и селах оставались казаки, которые не подлежали призыву в армию и не записались добровольцами в казачьи советские кавалерийские формирования. Также из мест заключения вернулись репрессированные казаки. Под воздействием новых провокационных убеждений, это казачество сформировало свои части самоуправления, согласно немецкому документу, опубликованному в 1941 году, когда немцы вторглись в Ростовскую область. Атамана-предателя новых частей выбирали на казачьем сходе. Назначили и его помощников. Так была сформирована казачья дружина самообороны, которая, в основном, выполняла функции по поддержанию порядка на оккупированных фашистами территориях. Это и стало началом служения обиженной и репрессированной части донского казачества оккупационному режиму.

«Но когда говорят, что огромное число казаков стали служить фашистским оккупантам — это явное преувеличение. В целом режим поддержали не более 0,1% казаков», — поясняет Сухарь.

Интересным остается любопытный факт, о котором, по словам экспертов, мало кто знает.

«Вторая оккупация донской территории длилась 205 суток, с июля 1942 года по февраль 1943-го. За этот период, чекисты Дона сумели завербовать на свою сторону несколько очень знаковых фигур донского казачества. В их числе — полковники Павлов, Духопельников. Они не были сотрудниками НКВД, но выполняли их распоряжения. Делали все для того, чтобы участие в боевых действиях казаков против своих же братьев из Советской армии было минимальным. В бой они вступали только в тех случаях, когда не успевали бежать на Запад», — констатирует Владимир Афанасенко.

Общая численность таких боевых казачьих формирований, по словам эксперта, составляла около 11 тысяч человек. А с учетом тыловиков и поддержки — 27 тысяч человек. Все они были взяты на контроль соответствующими службами и известны пофамильно. Даже те, кто уехал на Запад.

Но в 1945 году все казаки и члены их семей, не признавшие советскую власть и оказавшиеся в британской и американской зонах оккупации, были выданы советскому командованию под расправу.

«Это было довольно-таки подло, собственно, как всегда, по отношению к России. И вызвало такой шок, что порядка пяти тысяч человек предпочли покончить с собой. Остальные были репрессированы», — рассказывает Афанасенко.

Настоящей трагедией казаков стали события осени 1941 года. В начале октября немецкие танки ворвались в Мариуполь, где еще шла обычная мирная жизнь и руду выплавляли на заводе «Азовсталь» , и помчались дальше, на Таганрог. В Таганроге был ряд военных предприятий и важный авиаузел — три аэродрома с твердым покрытием, так называемые «всепогодные». Казачьи советские части приняли бой.

«Казаки на конях шли против танков и авиации. Это была настоящая трагедия. Сверху их утюжила авиация. Не было ни одного нашего самолета, ни одной зенитки. Потери в дивизиях были просто колоссальные», — говорит Владимир Афанасенко.

Когда немецкие танки ворвались в Таганрог, в селе Покровском, западнее Таганрога, оказались курсанты — мальчишки 16-17 лет. Их и отправили закрывать брешь.

«Про подвиг шести донских мальчишек-курсантов из ростовских училищ уже мало кто помнит. А они ценой своей жизни выиграли целую неделю. И когда эсэсовцы ворвались в Таганрог, расстреливая все, что видели в порту, командир армии Таганрогского участка, казак Федор Харитонов отдал указ: «Любой ценой пробить дорогу в Троицкое. Дать коридор для выхода из окружения пацанов и частей нашей 31-й дивизии», — рассказывает Владимир Афанасенко.

В конном строю три казачьих полка — более двух тысяч человек с пулеметами и тачанками, как на параде, атаковали немецкую танковую колонну. По словам историка, сохранились записи свидетелей этой атаки. В частности, генерала Вермахта Вальтера Дюверта, который не сдержал восхищение: «Ну прям, как польские уланы».

Но он был не прав. Здесь, по оценкам историка, было все совсем по-другому. Казаки доскакали. И, несмотря на то, что их секли пулеметами, давили танками, они прорубили «коридор», через который вытащили парней и красноармейцев из 31-й дивизии. Но многие — ценой собственной жизни.

Командир 179-го кавалерийского полка, казак Иван Лободин заскочил в крайний дом хутора Копани, приказав мальчишкам уходить на восток. Он их прикрыл — принял бой в одиночку. Отстреливался пока были патроны. Убил несколько эсэсовцев. А когда патроны закончились, и немцы подожгли дом, сбросил бурку, в папахе и гимнастерке с двумя орденами Красного Знамени с шашкой выскочил во двор рубить фрицев. Его расстреляли.

«Посмертно Лободина наградили званием Героя Советского Союза. Похоронили его в хуторе Садки Красносулинского района. Ростовские скульпторы установили бюст. Мы за этим памятником ухаживаем. И видим, как каждый год, на 9 мая и в день его смерти, потомки и местные жители приносят цветы, храня память о его подвиге», — говорит Владимир Афанасенко.

Подпольное движение

По словам историка, в годы войны на Дону было 167 партизанских отрядов, диверсионных групп и разведчиков, в которых более пяти тысяч заранее подготовленных партизан были донскими казаками.

«Из 1170 городов Советского Союза, попавших под временную оккупацию, только в Ростове был городской партизанский отряд имени Сталина. Причем не в квартирах и под крышей, а на километровых развалинах города. Руководил отрядом грек из Мариуполя, диверсант от бога, Михаил Михайлович Трифонов. Он же выступал под псевдонимом „Югов“. Под его руководством в отряде работали более 140 человек», — сообщает Владимир Афанасенко.

Работали «юговцы» красиво. Они выполняли задачи верховного командования. В частности, «юговцы» установили, что в Тацинке находится огромная авиабаза с сотней самолетов, которые в Сталинград переправляют продовольствие для окруженной группировки Фридерика Паулюса.

«Они, в том числе и дети-проводники из станицы Тацинской, стали проводниками для наших танкистов 24 танкового корпуса Василия Богданова, который уничтожил базу, прервав всякое снабжение Паулюса и его 200-тысячной группировки», — рассказывает историк.

Еще одним достижением партизанских отрядов стала разведка в Сальске, где находилась узловая железнодорожная станция с дорогами на Сталинград и Ростов. Здесь партизаны выясняли, куда направляются резервы, выводили из строя технику. Делали они это настолько талантливо, что, по рассказам историка, немцы в злобе расстреляли несколько тысяч мирных жителей в карьерах Сальского кирпичного завода.

Мало кто знает о подвиге ростовских юных партизан, девчонок и мальчишек, которые вместе с Юговым после освобождения Ростова были сброшены в Донбасс. Причем с задачей — не дать немецким саперам и их помощникам уничтожить индустриальную базу. А именно, заводы и шахты.

Но произошла ошибка. Вместо лесного массива в Чистяково, юных партизан сбросили практически на головы немцев, где в округе не было лесополос.

«Им оставалось только лечь пятками друг к другу по кольцу и принять последний бой. Почему так произошло — вопрос нерешенный. Но мое личное мнение, что это было предательство. Нельзя на третьем году войны ошибиться в расстоянии на 40 с лишним километров», — уверен Владимир Афанасенко.

Он добавляет, что среди ростовских партизан был 14-летний юноша с донской казачьей фамилией — Володя Щербаков. И когда фашисты расстреливали в воздухе парашютистов, ему перебили ноги.

Трифонов все время кричал: «Вовка, уползай! Ты в гражданке, ксива есть, тебя не тронут». Но уползти с перебитыми ногами Щербаков никуда не мог.

С собой у юноши был рюкзачок со взрывчаткой порядка 50 килограмм. Такой вес добавлялся худосочным для тяжести. Для того чтобы все парашютисты весили примерно одинаково и приземлялись в одну точку.

Когда девочки-радистки передали, что это их последний бой, они умирают за родину и покончили с собой, а генерал Трифонов пустил себе последнюю пулю в висок, Володя взял гранату, выдернул чеку и сунул руку в рюкзак со взрывчаткой. Взрыв был сумасшедший. Все вокруг, в том числе и десятки карателей практически испарились.

«За этот подвиг юного Володю Щербакова представили к званию Героя Советского Союза. Но, к сожалению, в Москве решили по-другому. Выяснили, что Щербаков — сирота, жил на оккупированной территории. И вместо звания Героя ему посмертно дали медаль „Партизану Отечественной войны“ 1-й степени. Это очень редкая медаль, которой награждены единицы. Ну и надо отдать должное местным властям — в Ростове назвали в честь него улицу. Известная улица Щербакова, которая идет от Сельмаша на 2-й поселок Орджоникидзе», — сообщает Владимир Афанасенко.

Подвигами казаков славится донская земля. Из всех 12,5 тысячи героев ВОВ первым стал донской казак из Семикаракорского района, летчик-истребитель Степан Здоровцев.

«Однако особого упоминания заслуживает Пятый Гвардейский кавалерийский Будапештский Краснознаменный Донской казачий корпус, который во время Великой Отечественной войны освобождал и нашу территорию, и Украину, и Европу. Громя фашистов, он дошел до Будапешта», — рассказывает Александр Сухарь.

Политолог добавляет, что в Пятый корпус казаки приходили добровольно, целыми семьями. Так, казак со станицы Морозовской, участник гражданской войны Хомутов пришел в ополчение с двумя сыновьями — 14-летним Александром и 16-летним Андреем. Казак со станицы Березовской Недорубов, награжденный за храбрость и отвагу полным бантом Георгиевских крестов, вступил в казачье ополчение со своим сыном Николаем. И таких примеров во время войны было множество.

«Не зря же в честь Пятого корпуса в центре Ростова-на-Дону названа целая площадь. Долгие годы ее украшал мемориальный комплекс — орден Победы и огромная историческая таблица на стене дома, которая освещала славный боевой путь Пятого Донского корпуса. В знак памяти, ветераны приносили к исторической табличке цветы. Но в 2015 году она исчезла. Сперва дали объяснение — убрали на реконструкцию. Но через полгода на этой стене появилась реклама Hyundai, которая провисела вплоть до 2020 года», — отмечает Александр Сухарь.

По его словам, ветераны до сих пор интересуются — куда исчезла историческая табличка о героическом пути Пятого Донского казачьего корпуса.

«Этим вопросом занимался ростовский депутат Сергей Сухариев, но найти концов, куда пропала историческая табличка, не смог. Я тоже в 2020 году пытался это выяснить, и также не нашел ответа. А донским ветеранам из Пятого корпуса, которые воевали, теперь в знак памяти своим однополчанам некуда возложить цветы. Табличка так и не найдена, хотя обещанной реконструкции уже давно пора бы закончиться», — резюмирует Сухарь.

Дарья Демидова