Смерть Сталина

Наверное, почти каждый читатель имеет свою собственную историю болезни, в которой в хронологической последовательности хранятся записи врачей, результаты анализов, выписанные рецепты, поставленные диагнозы и так далее. Может ли читатель представить себе фантастическую ситуацию, когда в его личную историю болезни кем-то неизвестным сознательно вносятся коррективы, изменяя тем самым первоначальные объективные показания, диагнозы, течение заболеваний, порядок лечения болезней? Думается, что если кто-либо и захочет утвердительно ответить на этот вопрос, то для такого ответа ему потребуются весьма серьёзные аргументы. Действительно, зачем нужно вносить изменения в историю болезни? Да ещё в том случае, если больной, к сожалению, умер?

Почему мы задаём такие странные вопросы? Просто потому, что их абсурдность кажется таковой только до того момента, когда мы откроем историю болезни…

И.В. Сталина, которую очень внимательно изучил писатель-историк И.И. Чигирин. Разрешение на её издание он получил от ныне живущих родственников Сталина.

  Казалось бы, отмечает И.И. Чигирин, мы должны увидеть в этой истории болезни самые подробные ответы на вопросы, заданные в начале нашей статьи: где и какие анализы больного И.В. Сталина, диагнозы, рекомендации врачей, ну и, конечно же, понять, каковы причины смерти пациента? Причём далеко не простого пациента, а человека, долгое время державшего в руках колоссальную политическую власть над огромной страной и принимавшего подчас исторические политические решения, выходившие за пределы Советского Союза.

Первое впечатление, которое складывается при просмотре сталинской истории болезни, — недоумение от внешнего вида сохранившихся в ней документов: почти все они неоднократно перенумеровывались, перешивались, изымались. Видно, что после кончины вождя историю болезни Сталина корректировали как врачи, так и сотрудники архивов.

Попробуем теперь и мы повнимательнее присмотреться к сохранившимся документам. Первые записи врачей относятся к 20-м годам прошлого века: ничего серьёзного, кроме, пожалуй, записи об операции по поводу аппендицита. Да и эта запись привлекла внимание только потому, что Сталин назван в ней по отчеству не «Виссарионович», а «Илларионович». А так ничего необычного, операция прошла без осложнений. Вызывает, правда, недоумение тот факт, что за весь предвоенный период сохранилась только одна сталинская электрокардиограмма. Почему «недоумение»? Просто потому, что уже в 1930-е годы многие чиновники кремлёвского уровня проходили регулярные диспансеризации и в их историях болезни результатов медицинских анализов, в том числе и ЭКГ, значительно больше, чем у самого Сталина.

Один из первых вопросительных знаков при изучении истории болезни И.В. Сталина возникает почти автоматически, когда мы смотрим записи, относящиеся к началу декабря 1946 года. «За последние дни до 6 декабря тов. Сталин чувствовал общее недомогание. В ночь на 6 декабря, после значительного озноба, поднялась температура до 39,0; одновременно появились боли (в желудке. — А.Д.), тошнота и общая слабость, вскоре к этим явлениям прибавились поносы, доходящие в сутки до 14 раз».

Раньше таких симптомов у Сталина никогда не было. Для лечения был приглашён доктор Н.А. Кипшидзе — специалист по внутренним болезням, который не мог не сделать соответствующие анализы.

Однако в истории болезни от бланков с результатами этих анализов остались лишь следы на листе, на котором доктор написал своё заключение. Сам факт изъятия документов из истории болезни свидетельствует только об одном: над историей болезни могли «потрудиться» только единомышленники, приведшие Сталина к смерти в 1953 году и не желавшие оставлять следов своего преступления. Возможно, в 1946 году это была их первая попытка убийства Сталина. Чуть позже мы объясним, почему «первая», но нам кажется, что из истории болезни изымались именно те документы, которые могли свидетельствовать о попытке отравления Сталина.

Следующая настораживающая запись в истории болезни, которая привлекла наше внимание, относится к концу марта 1947 года: «Общее недомогание… Понос до 20 раз в сутки в течение первых 10 дней болезни…» Всего же болезнь длилась до конца июля. Не правда ли, странно: обычное пищевое отравление длится у главы государства более четырёх месяцев? В этот период заболевания у Сталина, среди его лечащих врачей, был и доктор В.Н. Виноградов. Тот самый, который в 1942 году, будучи главным терапевтом Кремля, отказал в тщательном обследовании М.И. Калинина. Спустя два года у Калинина во время операции была обнаружена раковая опухоль с метастазами в печени. К тому времени операция была лишена медицинской перспективы, и больной умер в 1946 году.

А.С. Щербаков, страдавший заболеванием сосудов сердца, должен был соблюдать постельный режим, но его лечащие врачи, следуя рекомендациям всё того же доктора В.Н. Виноградова, разрешили ему активный образ жизни, и в мае 1945 года Щербаков скоропостижно скончался. В 1948 году тот же В.Н. Виноградов в категорической форме не согласился с правильным диагнозом (инфаркт миокарда), который поставила А.А. Жданову врач Л.Ф. Тимашук. Жданов, так же как и Щербаков, продолжал вести достаточно подвижный образ жизни, что и привело его, в конечном счёте, к смерти.

Кстати, здесь хочется отметить, что 27 марта 1953 года профессор В.Н. Виноградов писал Л.П. Берии: «Всё же необходимо признать, что у А.А. Жданова имелся инфаркт, и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым, докторами Майоровым и Карпай было с нашей стороны ошибкой. При этом злого умысла в постановке диагноза и метода лечения у нас не было».

И.И. Чигирин так и спрашивает: «Точно не было?»

А теперь — наши ответы на вопрос: «Почему всё-таки убийство Сталина?».

К сожалению, формат статьи не позволяет подробно рассказать обо всех «странностях» истории болезни Сталина. Поэтому предложим вниманию читателя наиболее шокирующие из всех «странностей».

Например, по результатам четырёхмесячной болезни Сталина в 1947 году ему был поставлен диагноз хроническая болезнь желудка. Однако ни в одном из 43 (сорока трёх) анализов за время болезни указаний на это нет. Причём удивительным представляется и такой вновь открытый факт: за все четыре месяца болезни, которая сопровождалась многократными кровавыми поносами, в истории болезни сохранились анализы только за первые три дня. А где остальные? Не для сокрытия ли истинной причины болезни они изъяты из истории болезни?

И как, являясь якобы инфекционным больным, Сталин с 7 апреля по 29 июля 1947 года провёл в своём кремлёвском кабинете 58 приёмных дней, встретившись с 554 советскими и иностранными посетителями? И никто из них не заразился? Сталину лечащие врачи, в числе которых был и названный выше В.Н. Виноградов, почему-то позволяли работать с постоянно повышенным (190/100) артериальным давлением. И почему была проявлена такая повышенная «забота» о больном пациенте, при которой в истории болезни не сохранилось ни одного исследования ЭКГ? Или, вероятнее всего, они были изъяты позже?

Почти аналогичное заболевание наблюдалась у Сталина в августе 1950 года в Сочи. И опять — повышенное давление, частый кровавый понос. Опять инфекция? Как справедливо отмечает И.И. Чигирин, так же как в 1946 и в 1947 годах, у Сталина не было дизентерии и вполне правомерно поэтому предположить, что причиной сильных болей в желудке, кровавой рвоты и частого стула, явилось отравление неким неизвестным химическим веществом. Отсутствие прижизненных электрокардиограмм за этот период усиливает это подозрение, тем более что о прослушивании работы сердца и повышенном артериальном давлении говорится в записях каждой болезни.

В истории болезни Сталина сохранилось всего четыре ЭКГ, первая из которых относится к 1926 году, а последние три — к предсмертным дням жизни Сталина. Остальные ЭКГ из истории болезни изъяты, вероятно, только для того, чтобы их нельзя было сравнить с теми, которые имеются в настоящее время. Специалистам понятно, что изъятые ЭКГ очень помогли бы установить причины кровавых рвот и поносов у Сталина в 1946-м, 1947-м и 1950 году, так как фундаментальные медицинские исследования прямо связывают отравления с нарушениями сердечно-сосудистой системы.

А теперь чуть подробнее расскажем об этих трёх предсмертных ЭКГ Сталина. Их копии были показаны нескольким современным врачам, имеющим опыт работы в кардиологии более двадцати лет. Получилась очередная необъяснимая «странность». Если описания показателей ЭКГ, сделанные врачами в 1953 году, утверждают, что изменения в сердце Сталина произошли в задней стенке левого желудочка, то ВСЕ современные специалисты сделали вывод о нарушениях в верхушечной и переднебоковой стенке. О чём это свидетельствует?

За годы после смерти Сталина медицинские представления медиков о расположении передней и задней стенок левого желудочка сердца измениться не могли. Следовательно, в истории болезни Сталина находятся сфабрикованные кем-то фальшивые кардиограммы! Кто это мог сделать и когда? Самостоятельно лечащие врачи Сталина подобный подлог совершить просто не могли, им слишком дорога была их профессиональная репутация. Но в таком случае возникает закономерный вопрос: кто из тогдашних политических руководителей мог заставить врачей совершить должностное преступление и подменить расшифровки настоящих ЭКГ на фальшивые?

Доктор медицинских наук С.С. Миронин отмечает очень важные детали лечения Сталина в последние дни его жизни:

«Время, когда сделаны сами записи (или подделаны), вызывает серьёзные вопросы. Так, например, запись о состоянии больного 5 марта в 16.00 выполнена перед записью в полдень. Зачем переставлять местами записи? Хорошо, можно допустить, что забыли сделать запись в 12.00 и дописали потом. Но почему часть записей от 3 марта идёт после некоторых записей от 5 марта? Возможно, что журнал переписывали после 26 июня 1953 г., когда Берии уже не было в живых. Тогда как ставили подписи? Они очень похожи на настоящие. Заставили, запугали, обманули, сказав, что всё сделал Берия, убивший Сталина, и это пока нельзя говорить народу? Пока можно только строить догадки».

В «Папке черновых записей лекарственных назначений и графиков дежурств во время последней болезни И.В. Сталина» имеется «Предписание о процедурах на 5—6 марта 1953 г.». Выполнять его должны были медсёстры Панина, Васина, Демидова и Моисеева.

5 марта в 20 часов 45 минут медсестра Моисеева ввела умирающему инъекцию глюконата кальция — это был первый и последний укол глюконата кальция, сделанный Сталину за всё время лечения его последней болезни. Спустя час и пять минут та же Моисеева распишется в том, что ввела пациенту инъекцию адреналина, тоже первую за всё время лечения. И уже — самую последнюю для Сталина: через несколько секунд после этого он скончался. Понимала ли медсестра, что человеку в критическом состоянии адреналин, вызывающий спазмы сосудов, абсолютно противопоказан? Кто дал ей это распоряжение или это была её собственная инициатива?

Оформить «Историю болезни, составленную на основе журнальных записей течения болезни И.В. Сталина», было поручено профессору Лукомскому. В процессе работы он многократно переписывал некоторые места этого документа, меняя формулировки. Например, отражая события 5 марта 1953 года, профессор первоначально записал: «У больного повторно наблюдались явления острой сердечно-сосудистой недостаточности (коллапс), которые до некоторой степени зависели от желудочного кровотечения... Лукомский». К слову, желудочное кровотечение — один из симптомов сильнейшего отравления.

Несколько позже последняя формулировка была изменена Лукомским на: «…До некоторой степени могли зависеть от желудочного кровотечения». В третьей редакции профессор вообще зачеркнёт слова «могли» и «до некоторой», а вместо них напишет: «в значительной степени зависели от желудочного кровотечения».

Однако в июле 1953 года, уже после ареста Берии, консилиум врачей поправил коллегу, утвердив следующий текст: «5 марта 1953 года у больного развились повторные явления коллапса, которые до некоторой степени зависели от желудочного кровотечения». Далее в том же тексте вместо написанного Лукомским предложения: «Однако артериальное давление продолжало оставаться на высоком уровне до наступления 5 марта коллапса в связи с желудочным кровотечением» — появилось следующее: «Однако артериальное давление продолжало оставаться на высоком уровне до 5 марта, когда наступил коллапс».

Была также вычеркнута из третьей, июльской, редакции «Истории болезни» и первоначально содержавшаяся в ней фраза о том, что «желудочное кровотечение способствовало возникновению повторных приступов коллапса, которые закончились смертью».

В «Акте патологоанатомического исследования» отмечено: «Содержимое желудка представляет собой чёрного цвета жидкость в количестве 200 куб. см. На слизистой оболочке желудка обнаружены множественные мелкие чёрно-красные точки, легко снимающиеся ножом. По удалении их на слизистой оболочке желудка обнаруживаются мелкоточечные углубления. Слизистая желудка сглажена. Такого же характера изменения обнаружены на слизистой двенадцатиперстной кишки. На вершине складок верхнего отдела тощей кишки в слизистой оболочке обнаружены мелкоточечные кровоизлияния. Такие же кровоизлияния кое-где встречаются и на протяжении всего тонкого кишечника. В просвете тонкого отдела тонкого кишечника обнаружена густая тёмно-зёленого цвета масса, приобретающая на остальном протяжении кишечника чёрную окраску. Слизистая тонкого кишечника — местами интенсивно окрашивается этой полужидкой массой в чёрный цвет…».

Уважаемый читатель, как вы считаете — нужны ли ещё какие-то доказательства насильственной смерти Сталина?

В обширной литературе, посвящённой Сталину, называются несколько фамилий тогдашних руководителей страны, которые могли быть причастны к организации его убийства. Среди этих фигур звучат фамилии Берии, Хрущёва, Булганина, Микояна и некоторых других. По нашему глубокому убеждению, из списка подозреваемых следует исключить Л.П. Берию. Это убеждение основано не на эмоциях, а на убедительных, по нашему мнению, фактах.

Во-первых, с 1946 года Берия не имел прямого отношения к силовым ведомствам, так как он в должности заместителя председателя правительства занимался атомным проектом и строительством знаменитых высоток в Москве.

Во-вторых, он не мог участвовать в замене людей, долгие годы охранявших Сталина. Во главе МГБ стоял Игнатьев, а его первым заместителем был Серов. Оба — выдвиженцы не Берии, а Хрущёва, который, будучи секретарём Цен-трального Комитета партии, курировал и МВД, и МГБ.

В-третьих, у Сталина было много претензий и к Игнатьеву, и к Серову в связи с «ленинградским делом» и «делом врачей», организованными силами МГБ. И поэтому 2 марта 1953 года должно было состояться решение об объединении МВД и МГБ в единое министерство, руководить которым назначался бы Берия. Кстати, так всё и произошло 5 марта 1953 года, за 1 час 10 минут до смерти Сталина.

В фальсификации истории болезни после смерти Сталина Берия не мог принимать участия ещё по одной, но очень существенной и трагической причине: 26 июня 1953 года он был устранён с политической сцены именно за то, что, вероятно, вплотную подошёл к разгадке настоящей причины смерти Сталина. На заседании Президиума ЦК КПСС 2 марта 1953 года должен был быть поставлен вопрос об аресте Игнатьева. Бывший министр госбезопасности СССР легко сдал бы своего подельника и в истории навсегда остался бы не «палач Берия», а убийца Сталина — Хрущёв…

Приведём ещё одну цитату из работы С.С. Миронина:

«Нельзя пройти мимо того факта, что машинописный текст заключения был, как уже говорилось, составлен через несколько дней после убийства Берии, 26 июня 1953 г. Мы ещё впоследствии остановимся на факте, что Берия не был арестован, а был просто убит, а его «дело» — сфальсифицировано, уже когда Берия был мёртв. Именно тогда кто-то весьма могущественный из кремлёвского руководства решил или получил возможность уничтожить официальную историю болезни и медицинский журнал, чтобы ликвидировать улики того, что Сталина целенаправленно умертвили под видом лечения.

Тот, кто дал команду на уничтожение документов такого уровня, без сомнения, обладал очень большой, если не высшей властью в государстве. Без сомнения, уничтожение таких исключительно важных документов является тяжким государственным преступлением. На такие вещи не идут ради развлечения. Объяснение может быть только одно: документы из истории болезни Сталина были уничтожены с целью сокрытия другого, более серьёзного преступления. Думаю, что фальсификаторы не предполагали, что кто-то так быстро (в исторической перспективе) будет расследовать смерть, а точнее убийство Сталина.

Какие улики могут скрывать медицинские документы? Это очевидно каждому, кто хоть отдалённо представляет работу врача. В данном случае это причины смерти больного. Если они были естественны, то нет ни малейшей необходимости их уничтожать. Но если было совершено убийство, то медицинские записи симптомов будут резко расходиться с клинической картиной естественных событий. А здесь может идти речь об убийстве не кого-нибудь, а руководителя государства, то есть о государственном перевороте».

Продолжим цитирование С.С. Миронина:

«Как видно из рукописного журнала, у постели И.В. Сталина дежурили врачи, которые в то время будто бы представляли формальный цвет не только советской, но и мировой медицины.

В правительственном сообщении от 3 марта указывалось, что для лечения товарища Сталина привлечены лучшие медицинские силы: профессор-терапевт П.Е. Лукомский, действительные члены АМН СССР — профессор-невропатолог Н.В. Коновалов, профессор-невропатолог И.Н. Филимонов, профессор-невропатолог Р.А. Ткачёв, профессор-невропатолог И.С. Глазунов, профессор-терапевт А.Л. Мясников, профессор-терапевт Е.М. Тареев, доцент-терапевт В.И. Иванов-Незнамов.

Создаётся впечатление, что если уж такие светила медицины не могли ничего сделать, то шансов на спасение больного не было никаких. Однако при более внимательном рассмотрении становится понятным, что такое впечатление было создано целенаправленно, а в реальности почти все привлечённые медики вообще не были специалистами в необходимой для лечения больного области медицины.

Так, относительно подходящим специалистом в необходимой для спасения Сталина области медицины был лишь один человек среди всех «спецов» — Лукомский, эксперт по кардиологии. Остальные в данном случае, кроме загадочного Иванова-Незнамова, играли роль престиж-профессоров, своего рода свадебных генералов, реальной пользы от которых было меньше, чем от сельского фельдшера.

Для лечения Сталина были вызваны сплошь директора НИИ, завлабы и завкафедрами. Впоследствии комиссия была усилена такими бесценными кадрами, как новый министр здравоохранения А.Ф. Третьяков, бывший директор НИИ курортологии, и новый начальник Лечебно-санитарного управления Кремля И.И. Куперин, занимавшийся до этого в основном хозяйственными делами.

Даже не все вызванные доктора-теоретики удосужились осмотреть больного! Они сидели в соседних комнатах и, как свидетельствует дочь Сталина Светлана Аллилуева, «заседали», как лечить Сталина. Нужно быть очень осторожными с воспоминаниями очевидцев, но тут со Светланой трудно не согласиться — никаких документов осмотра нет, причём нет даже в самом начале, где идут описания симптомов. Вообще-то это, как минимум, вопиющий непрофессионализм, граничащий с преступлением, — пусть врач и не специалист в необходимой области, но просто обязан осмотреть больного и опросить окружающих. Как можно лечить болезнь, не видя пациента?!

Что очень показательно — среди врачей нет не только личных врачей Сталина — Виноградова и Преображенского, но и тех, кто немедленно обязан был прибыть к больному вождю: начальник Лечебно-санитарного управления Егоров, посаженный вместе с Виноградовым; министр здравоохранения СССР Смирнов — исчез как раз накануне болезни Сталина, заменённый Третьяковым, которого никто из врачей не знает и который тоже никого из специалистов не знает.

Интересно, что в последние годы делается всё возможное, чтобы подогнать друг к другу детали разваливающейся гипотезы о «естественной смерти» Сталина. Одним из важных её составляющих является утверждение, что, мол, в Лечсанупре Кремля работали плохие врачи. А всё потому, что медицинский персонал, стоявший на страже здоровья Вождя, подбирали, мол, прежде всего по признаку безусловной преданности.

Затем штампуются рассказы об ошибках кремлёвских врачей. Г. Костырченко, например, пишет: «Следует особо отметить, что при Сталине качество лечения высшей сановной бюрократии, входившей в так называемую «особую группу» медицинского обслуживания, было, мягко выражаясь, далеко не идеальным. В знаменитой «кремлёвке», как и повсюду, царил мертвящий дух чиновной иерархичности, корпоративности, круговой поруки со всеми вытекавшими из данной ситуации последствиями».

Прошу обратить внимание на классический способ «аргументации» антисталинистов — набор ничем не обоснованных утверждений. Там и про «мертвящий дух», который был «везде», хотя документы эпохи показывают принципиально противоположную картину: очень высокую активность общества и ярко выраженный энтузиазм. Ну и то, что группа руководителей страны, специалисты по управлению высочайшего класса представлены сборищем дегенератов, не способных понять, что их лечит чуть ли не шайка шарлатанов. Руководители страны, что, безумцы?

Профессора Лечсанупра получили свой огромный опыт, работая в самых разных местах, и уже впоследствии были приглашены для работы в Кремле. Наверное, их опыт сразу испарился после этого? Нет, люди, заявляющие такое, — бесчестные манипуляторы.

Костырченко приводит примеры явных ляпов кремлёвских врачей. Например, профессор П. Егоров направил летом 1952 года бывшего министра госконтроля Л. Мех-лиса, страдавшего от сердечной недостаточности, в Крым. В то время считалось, что это противопоказано при такой болезни. Через несколько месяцев Мехлис умер (ему было 63 года). Ту же ошибку совершил профессор М. Вовси, направивший на лечение в Сочи страдавшего болезнью сердца Главного маршала бронетанковых войск Н. Федоренко — тот умер в возрасте 51 года.

К списку Г. Костырченко можно присоединить врача Р. Рыжикова, который 9 мая 1945 года подчинился желанию своего пациента — крупномасштабного партийного функционера Щербакова и разрешил тому выехать на день из санатория в Москву— посмотреть салют Победы, но назавтра Щербаков умер! Здесь можно было бы осуждать врача, если не представлять, чем же был День Победы для человека, отдавшего все силы для приближения этой Победы.

Костырченко приводит ещё пример: академик Виноградов, помимо врачебной работы в кремлёвской больнице, заведовал кафедрой в 1-м Московском мединституте, был главным редактором журнала «Терапевтический архив», заведовал электрографическим отделением Института терапии, а также занимал несколько других административных должностей. Все остальные обвиняемые по «делу врачей» были невероятно перегружены многочисленными учебными, редакторскими, научными обязанностями... Но ведь медицина как наука постоянно развивается, необходимо было непрерывно учиться — профессорам же не оставляли никакого жизненного времени и сил на усовершенствование.

Из всего этого у читателя должно сложиться мнение, что академик Виноградов лечить не умел. Однако перед нами типичный пример подтасовки фактов и обыкновенного мошенничества: из всего написанного ни в коей мере не следует, что реально практикующий Виноградов был плохим врачом.

Там же приводится случай с маршалом Жуковым: по воспоминаниям доктора Чазова, в «кремлёвку» привезли полководца полутрупом, консилиум профессоров единодушно приговорил его к неизбежной кончине, и только поэтому начинающему кардиохирургу Чазову разрешили рискнуть и применить особый способ лечения (всё равно маршал умрёт, так что риска ни для кого особого нет!) — и молодой врач вытащил Жукова с того света! Всё это, однако, известно со слов и в интерпретации самого Чазова. Далеко не факт, что именно так всё обстояло в реальности.

…Видимо, реальным лечащим врачом Сталина в марте 1953 года был всё-таки Кулинич. Этому имеется прямое документальное подтверждение — рецепт в истории болезни — и косвенное: воспоминания охранника Рыбина. Как установил И.И. Чигирин, доктор Кулинич не был фельдшером — это один из мифов о том, что «Сталина лечили фельдшера», как это любят рассказывать «демократы». В 1943 году Кулинич защитил кандидатскую диссертацию и был известен как очень опытный врач.

Однако в марте 1953 года лечащим врачом Сталина стал скромный терапевт Иванов-Незнамов, а опытный и высокообразованный доктор Кулинич был выслан в Ижевск, причём без каких-либо веских причин и безо всякой связи с идущим тогда «делом врачей». Странно всё это!»

Какова же причина смерти Сталина? Вот что пишет известнейший патологоанатом, доктор медицинских наук С.С. Миронин: «Дикумарин — это не крысиный яд. Он входит в лекарство курантил. Задача была в том, чтобы небольшое кровоизлияние в мозг, которое часто образуется при ударе по голове, превратить в большое. Нужно это было для того, чтобы предъявить на вскрытии вроде как гематому. Сталина не планировали убивать сразу, он должен быть живым, но не дееспособным некоторое время, пока Булганин как первый зам Сталина не укрепится во власти. Хрущёв вообще не принимался во внимание. Он был пятым по списку вождей. Кстати, после смерти Сталина он опустился ещё ниже — стал шестым. Посмотрите, как вожди поднимаются на трибуну Мавзолея 1 Мая 1953 года. Но дикумарин — капризен. Удар получился сильным, гематома большая, хотя и без образования полости в мозге, но в жизненно важных областях. Сталин получил паралич, так как гематома сдавила пирамидальный путь.

О том, что со свёртываемостью крови манипулировали, говорят анализы крови на свёртываемость и кровоизлияние в желудок. Кроме того, увеличена печень. Дикумарин резко угнетает функцию печени, блокируя в клетках печени транспорт факторов кровосвёртывания и выход их в кровь.

Далее Сталина специально держали в болевой коме. Ему делали введение солевых растворов под КОЖУ (!!!!), хотя внутривенные инъекции были давно известны. Ему под кожу очень часто делали болезненную камфору. Ему делали очень болезненную калиевую соль пенициллина. Ему не сделали анализ спинномозговой жидкости на предмет крови в мозговых оболочках. Ему не посмотрели глазное дно, чтобы сказать, есть ли гипертония. На вскрытии не нашли инфаркта миокарда. Изменения аорты не соответствовали тем, которые бывают при гипертонии и атеросклерозе. У меня докторская диссертация по морфологии артерий при гипертонии. Артерии у него имели жировые полоски, как у ребёнка. Самое интересное, что вскрывал Сталина человек, который, по сути, был взят с улицы и ничего в бальзамировании не понимал, а два ведущих спеца (отец и сын Збарские) были отстранены. Старший был в тюряге. Более того, вдруг главный вскрывальщик Сталина уехал в Прагу бальзамировать Готвальда и не возвращался долгое время, хотя нужно было бальзамировать тело Сталина. Видимо, тело Сталина слишком профиксировалось и поэтому нет ни одной его фотографии».

Профессор Лукомский, известный в медицинских кругах как весьма квалифицированный специалист и очень честный и порядочный человек, отметил в истории болезни, что явления острой сердечной недостаточности у Сталина «в значительной степени зависели от желудочного кровотечения».

Однако внесение изменений в историю болезни Сталина продолжалось и после его смерти. Приведённая выше формулировка Лукомского была заменена на другую: «Однако артериальное давление продолжало оставаться на высоком уровне до 5 марта, когда наступил коллапс».

С. Миронин отмечает: «у Сталина нарастал лейкоцитоз, причём без существенного сдвига лейкоцитарной формулы влево, при отсутствии воспалительных реакций в лёгких и воспаления брюшины, что наводит на определённые мысли в пользу того, что были применены для отравления либо дикумарол, либо варфарин».

С.С. Миронин в процессе нашей совместной работы над данной главой просил сделать ударение на ещё одном, чисто медицинском аспекте: у Сталина была резко увеличена печень — другой признак наличия ядов в организме.

Однако категорически нельзя делать одновременно инъекции цитиона, камфоры и кофеина при столь высоком давлении. Именно так бы действовали врачи-убийцы.

В акте вскрытия записано, что «многочисленные кровоизлияния в сердечной мышце, в слизистой оболочке желудка и кишечника… являются следствием гипертонической болезни». Это полная лажа, отмечает С. Миронин, не бывает кровоизлияний в жизненно важных органах при гипертонической болезни.

Специально для нашей статьи С.С. Миронин предложил очень важное пояснение: «Гипертония у Сталина не подтверждена исследованием глазного дна. Артерии мышечного типа очень прочны. Кровоизлияния через протечку капилляров невозможны, так как сама гипертония вызвана сокращением артриол и высокое давление до капилляров не доходит. Само по себе кровоизлияние в мозг маловероятно без наличия аневризмы артерии, так как пульсовая волна в мозг не проходит, так как все артерии, питающие мозг, проходят через жёсткий костный канал и не могут здесь увеличить свой диаметр. Странной выглядит немотивированная отмена инъекций пенициллина 5 марта».

Об отсутствии у Сталина гипертонической болезни свидетельствует и его почерк образца 1952 года (за год до смерти), когда он работал над рукописью статьи «Экономические проблемы социализма». Любой читатель, знающий, что при гипертонии значительно ослабляется моторика, может убедиться, что с моторикой у Сталина всё было нормально, сравнив при этом почерк Сталина 1935 года и 1952 года.

С. Миронин, ссылаясь на бывшего директора лаборатории Мавзолея академика С.С. Дебова и на протокол вскрытия, с удивлением и недоумением отмечает, что «при вскрытии не проверялись щитовидная железа, гипофиз, половые железы, полость рта, язык, миндалины, пищевод, гортань и трахея». То есть врачи не проверили именно те самые органы, которые сразу же могли указать на отравление как причину смерти Сталина. Медицинские нарушения, если так можно выразиться, на этом не закончились. Согласно существовавшему тогда положению, органы умерших членов Политбюро и Центрального Комитета партии должны были храниться в формалине в течение 7 лет. Внутренние органы умершего Сталина по «непонятной причине» были кремированы, а мозг немедленно после смерти вождя был изъят и… пропал?! Ещё одна странность: врачам хорошо известно, что для проведения гистологического анализа требуется не менее двух недель; однако через день после смерти Сталина — 7 марта было опубликовано окончательное медицинское заключение о причинах его смерти. Отчего такая поспешность? Врачам спешить в этом случае было нельзя, значит, кто-то из политиков отдал такой приказ, чтобы поскорее спрятать концы в воду.

С. Миронин, анализируя данные о течении болезни Сталина, делает однозначный вывод: Сталин был отравлен.

Физическое устранение Сталина было выгодно двум силам: внутриполитической оппозиции и западным олигархам. В 1947 году Сталин сделал шаг, который для западной финансовой системы был опаснее атомной бомбы: в СССР рубль был переведён на золотую основу. А в апреле 1952 года в Москве состоялось Международное экономическое совещание, на котором, говоря современным языком, обсуждались возможные пути создания международной валюты, независимой от доллара США. Рубль мог стать альтернативной доллару валютой мира, чего Запад допустить не мог. (Свежий пример: вознамерившегося создать «золотой динар» Муамара Каддафи растерзали на глазах всего мира.) Как известно, в 1961 году Хрущёв провёл денежную реформу, в результате которой курс рубля по отношению к доллару был уменьшен в два раза, что было значительной помощью финансовой системе Америки.

Для устранения Сталина президентом США Трумэном в июне 1951 года был образован Совет по психологической стратегии. В нём была создана рабочая группа, задачей которой являлось изучение возможности отстранения Сталина от власти. Решение этой задачи предусматривалось «Планом устранения Сталина». (Plan for Stalin’s passing from power.)

Далее. Партийная номенклатура с уходом Сталина с поста Генерального секретаря ЦК, о чём он объявил на Пленуме ЦК после XIX съезда партии, теряла власть. Этим выполнялась давно вызревавшая идея Сталина о том, что партия должна заниматься только идеологическими вопросами, а все хозяйственные задачи должны быть переданы Советам. Этим замыслом Сталина участь партийной бюрократии была предрешена. Но партийная номенклатура в лице, вероятнее всего, Хрущёва и Игнатьева опередила его: он был убит.

Не надо забывать, что в декабре 1952 года Сталин предложил назначить на пост Председателя Совета Министров СССР одного из своих заместителей — П.К. Пономаренко, бывшего первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии и начальника штаба партизанских сил всей страны. То есть фактически Сталин назвал имя своего преемника.

Почти все члены Президиума и секретари ЦК поддержали это предложение. Не проголосовали за него лишь Г.М. Маленков, Л.П. Берия, Н.А. Булганин и Н.С. Хрущёв. Именно они пришли в гости к И.В. Сталину в ночь с 28 февраля на 1 марта. Хотя гости мирно расстались с хозяином, на следующий день И.В. Сталин был найден без сознания. После долгой и мучительной агонии Сталин скончался вечером 5 марта.

Несколько слов в заключение статьи. Из весьма авторитетных источников известно, что до сих пор на специальном хранении находится ещё одна, как ни странно это звучит, история болезни Сталина, которая, по понятным причинам, пока недоступна большинству исследователей. Тем не менее одному из известных историков удалось познакомиться с этой историей. Выступая на радиостанции «Говорит Москва» 30 марта 2014 года, он утверждал, что к 1950 году Сталин перенёс три инсульта и поэтому в значительной мере отошёл от дел. Введение в научный оборот материалов этой истории болезни могло бы внести дополнительную ясность в вопрос о физическом устранении Сталина.

Кроме того, значительную и, вероятно, окончательную ясность в вопрос о причинах ухода Сталина из жизни можно было бы получить, проведя дополнительные исследования его мозга, который также должен находиться на хранении в специальных условиях.